Home     New     Photo album     Links     Films     E-mail    
   
 

Family
  >>Family tree
  >>Babatag

  >>Darya's birth
  >>First 2 month
  >>Up to 14 month

International

USA

California

Бабатаг
История написаная Марианной Сергеевной Юркевич. Ташкент. Май 2003

Когда я окончила кафедру Геоботаники САГУ, зав кафедрой на заседании кафедры распределения по местам работы сказал «Ну, о Марианне я не беспокоюсь, она где угодно и на козе проедет, а вот Соне надо что-то посолиднее, вроде грузовика. Меньше чем на лошадь не соглашаться»
Я пошла в Лесной научно-исследовательский институт, где директором был Ф.К.Кочерга – очень симпатичный человек с очень знакомыми мне глазами. Я стояла в маленькой приемной и вспоминала, чьи же у него глаза. В это время из соседней комнаты, где была бухгалтерия, открылась дверь и высунулась голова с точно такими же глазами.
- Ефросинья Константиновна, - вскрикнула я, - Как Вы узнали, что я здесь? Вы ищете меня?.
- Нет, я не знала, что встречу тебя здесь. Сразу вспомнила красиво подписанную тетрадь и красивый почерк в тетрадке.
- Нет, я пришла к брату.
Тогда я догадалась, чьи глаза не давали мне покоя – это моя учительница по алгебре, геометрии и тригонометрии, экономической географии и наша любимая классная руководительница.
Помню, когда мы приехали в этот далекий незнакомый город и пошли устраиваться в школу, все руководители седьмых классов отказывались взять меня:
- У меня очень большой, шумный и непослушный класс – я не возьмy». Когда же пришла Ефросинья Константиновна Емельянова, она сказала:
- А у меня хоть и самый большой и самый шумный класс, но я ее возьму.
Так по воле судьбы я оказалась у этой добрейшей, талантливой учительницы, награжденной в конце службы орденом Ленина и званием заслуженного учителя. А тут судьба привела меня еще к одному замечательному человеку – ее брату и ученому.
Он меня сразу зачислил на работу по теме «Лист фисташки как дубильное сырье» с выездом в командировку на Бабатаг – покрытая фисташкой гора. Выезжать надо было немедленно, и я побежала домой собираться. Мама страшно испугалась за меня, что надо ехать на поезде всю ночь в общем вагоне, не говоря о том, что потом лето и осень жить в безлюдных горах. Но у меня тогда ни в одном глазу не мелькнуло чувство страха, все затмила страшная жажда действовать, исследовать.
Мама успокоилась, когда случайно нашла на поезде мне попутчика до Денау, где работают его родители и где находится контора нашей станции. Мама успела сунуть мне высокую пачку печенья для знакомства с его родителями.
Мы сидели в переполненном вагоне на разных концах одной скамейки, так что даже не смогли узнать, как зовут друг друга. Очень хотелось пить и есть и с кем-нибудь поговорить, чтобы не спать. Но ни того, ни другого, ни третьего осуществить было невозможно.

Денау

К Денау подъехали в 5 часов утра. Было еще достаточно темно, я подошла к попутчику с просьбой проводить меня до конторы станции. Но он сказал, что хочет спать и лучше мне пойти к ним, живут они рядом с вокзалом. Его не ждали, мы всех перебудили, я второпях сунула матери парня печенье, она его быстро кинула в буфет. Торжественного ужина по поводу возвращения сына из армии не предполагалось, и я даже не решилась в этой семье попросить воды. Получив подушку с дивана и указание лечь «в том углу» на половик, я была, что хоть немного преклонить усталую голову.

Утром на вокзале мне показали, в какой стороне находится НИС, и я быстро нашла маленький домик с большим двором, где паслись три ишака и лошадь. Встретил меня человек, который важно представится как Кононов – начальник станции. Выглядел он весьма неприятно. Суховатый, почти лысый, беззубый, да еще явно себе на уме. Он сразу сообщил, что только вчера приехал с гор, привез убитого им кабана и его еще надо реализовать, поэтому ехать сегодня обратно он не может. Он очень недоверчиво оглядел меня и спросил документы.
- Поедете сами!
- Я же не знаю дороги!
- Это близко – 120 км, все прямо Ишаки знают дорогу.
- А на каком ишаке я поеду?
- Вот на этой ишачке, она самая большая и самая умная. Скажете ИШ, сразу остановится, а скажете ЦЕ-ЦЕ, сразу побежит. Когда переправитесь через речку, через два километра будет кишлак Чагам. В нем живут дикие Кириди – плохой народ, но там стоит длинный дом – денауское лесничество. Там наши люди и часть дома наша. Отдохнете и потом еще 6 км по саю (горной речке) до нашего опорного пункта. На пункте увидите навес на четырех столбах, под ним две кровати, рядом землянка с дверью из крышек от посылок, там хранятся все наши инструменты и посуда. Вы за них будете отвечать, если пропадут. И если Вам – девчонке – доверили эту работу, то и с этим должны справиться.
- Я не девчонка, я же дала Вам диплом университета.
- Трудно этому поверить. Торопитесь, а то не доедете до темноты. На станции работает мальчишка рабочим, он будет Вам помогать. Зовут его Убай. Его примета – нет левого уха.

Ишаки были оседланы в тряпочные седла и веревочные стремена.Что-то не верилось, чтобы Институт так оснастил свой транспорт. Я подумала, что Кононов пропил седла. Но я ошиблась, Кононов не пил. Жена своей сильной рукой его отучила, и еще забирала себе те деньги, которые он давал на покупку водки.
Привязав свои вещички на «ишачку», я попробовала поехать верхом. Впереди была неглубокая канава. Ну, подумала я, сейчас слечу. Но, не успела оглянуться, как канава оказалась позади. Я расхрабрилась и не призналась, что никогда не ездила верхом.
Ишаки понесли меня, куда хотели, я им полностью доверилась. Денау заканчивался рекой Бурхан, которую в это время года переходят в брод. Седло, поклажа и я оказались по грудь в воде. Дальше ехать пришлось насквозь мокрой, но за сто км все высохло. Так что к лесничеству я подъехала в полном порядке.

Лесничествo

Не успела еще произнести «Салом», как слышу, в мой адрес говорят «кичкина» (потом я узнала, что это означает «маленькая») и тут же протянули мне чайник со свежее заваренным чаем и пиалу:
- «Чой ичинг».Я с удовольствием стала утолять давно мучавшую жажду.
-«Бу ерда ухланг». Я поняла это как «здесь ложитесь спать», поскольку он показал на подушку. Ноги сильно болели, казалось, меня разделили пополам. Это от езды верхом. Немного отдохнув, поторопилась дотемна доехать до пункта. Ишаки бодро побежали по знакомой дороге.
«Правильно ли мы едем?» - подумала я. Проехав километра четыре, ишаки остановились. Я увидела черное мокрое пятно и поняла, что там родник, к которому ездят за пресной водой. Набрав во все посудины воду, я скомандовала ЦЕ-ЦЕ, ишаки поехали дальше. Дорога уперлась в крутой подъем и ишаки, не задумываясь, пошли вверх. Я слезла и пошла пешком, боясь свалиться. Преодолев крутой подъем, мы очутились на довольно ровной площадке, где ишаки остановились и не слушали никакого «це-це». Я огляделась и увидела навес на четырех столбах, а рядом вход в землянку. А значит ишаки не дураки, а самые умные животные. Теперь, если меня назовут ишаком – не обижусь.

Бабатаг

Мы точно прибыли на место. Не успев разобрать вещи, я увидела двух мужчин в военной форме, с ружьями. Это были охотники-друзья, красивые таджики. На ломанном русском объяснили, что они местные жители, ловят убегающих от мобилизации на войну и попутно охотятся. Вот, по обычаю, дарят свою добычу новому человеку, вытащили из мешка козленка и дали мне. Я тоже по обычаю напоила их чаем.
Они показали дорогу в их село Гама и сказали, что если будет страшно, приходить и позвать Карима. Я сказала, что жду Абая и должна охранять пункт.
Они ушли, а я отрезала кусок мяса и стала жарить его на вертеле. Увлеченная этим занятием я не заметила, как рядом появился юноша. Я обрадовалась, что пришел Абай. А юноша схватил меня за плечи, и тогда я увидела, что у него два уха, значит чужой. Я, как могла, отбивалась, но, видя, что от него нелегко будет избавиться, побежала в село. Откуда взялись силы?! – Дорога шла по крутой горе, а я бежала быстрее местного жителя, поднимая и бросая в него камни.
Стало темнеть, он от меня отстал, я ж добралась до вершины, откуда был виден кишлак, и крикнула.

Карим

Карим появился очень скоро и повел меня к себе. Нас вышла встречать очень худенькая, но очень миловидная женщина с ребенком на руках. Дом Карима состоял из нескольких землянок под одним навесом. В землянке для родителей, детей и в столовой было очень число и прибрано. В столовой посередине стоял низенький столик, который, как появлялись люди, застилался дастарханом (скатертью). Стены этой землянки были изрыть нишами (полками), каждая для особой еды, продукта или посуды. Все это делалось женой для него, кого она целый день ждала. Любовь к мужу светилась во всем ее облике, во всех делах, в детях, которых она рожала ему ежегодно. Детей Карим любил и гордился ими. Хотя особенно дать им ничего не мог. Босоногие, в одних рубашонках, переходящих от старших к младшим, они были здоровенькими, веселыми, играли, как котята.

Карим ласково попросил жену Мусэ накормить гостью. А сам вытащил из хурджума отрез ситца, который заработал за прививку фисташки в лесхозе и отдал жене:
- Это тебе на платье. Пора уже заменить это старое, которое ты носишь 3 года не снимая. Она кинулась к нему, обвила его мужественную фигуру своими хрупкими руками, ласково погладила по лицу и поцеловала:
- «Катта рахмат».

Потом Мусэ заволновалась, вспомнив о гостье, забегала, и из разных закуточков стала доставать еду. Вокруг нее, стараясь помочь, крутилось 5 детей. Старшему мальчику, неописуемой красоты, было лет 6-7. Звали его Бори (Волк). У меня зародилась мысль, взять его себе и воспитать в городе.
В семье был такой порядок: кто из детей уже крепко стоял на ногах (в прямом смысле), ходил на работу – собирал колосья дикого ячменя и плоды фисташки. Они были счастливы, если им удавалось съесть хотя бы один орешек. Всю фисташку они сдавали в лесхоз и получали за это деньги, на которые жила семья.

Выложив на стол все свои запасы еды, Мусэ дала мне вымыть руки и пригласила за стол. Я поняла, что это еда, припасенная детям на завтрак. Но она сказала:
«Хаммаси сонга» - «Все тебе», поняла я, так как в школе познакомилась с таджикской речью.
«Ёк, бу болаларга» - «Нет, - ответила я, - Это детям».
«Эртан сут булади (утром молоко будет)».
Основной едой были зеленого цвета лепешки из дикого ячменя, покрывавшего все склоны. Кое-где на участках вспаханной земли росла богарная пшеница, богатая белком, лепешки из нее были желтые, будто с яйцами, и очень сытные. Но эта пшеница была колхозной и ее до одного зернышка сдавали.
Мне дали к чаю кусочек лепешки из этой муки, и он показался мне бисквитом. Когда я кончила кушать, увидела, что в дверях стоят соседские дети, они схватили меня за руку и потащили к себе, там тоже выложили всю еду, которая была в доме. Приходилось только пробовать, потому что в дверях стояли уже другие соседи, пришедшие за мной. И так пока я не обошла всех соседей.
Такого гостеприимства, как у этих полудиких, ободранных, бедных людей, я нигде не встречала.Меня уложили спать в детской на самом мягком матрасе и дали самую лучшую подушку. Всех детей мать уже уложила спать в их самодельные люльки. Дети безропотно подчинялись матери и сразу заснули.

Ночь прошла, я проснулась рано, вместе с хозяйкой, и наблюдала, как ловко она доила свое небольшое стадо овец и коз. Теплое парное молоко тут же было выпито детьми, оставшееся она заквасила и вылила в мешочек для получения сыра. Ежеминутно Мусэ выглядывала, поджидая мужа, потом стала посылать Бури на гору посмотреть, не идет ли отец. Бури успокаивал мать, говорил, что отец уходит так каждый день, но мать через пять минут снова посылала сына посмотреть отца. Наконец он с сияющим лицом прибежал и сообщил, что отец идет. Карим действительно скоро пришел и на упрек жены, что его так долго не было и она волновалась, спокойно ответил, что он же каждый день уходит на охоту и вот сегодня постарался для нее и вытащил из хурджума красивую лису с шикарным хвостом: «Вот тебе такая красивая шапка будет на зиму». И набросил ей на голову шкурку, обвернул красивым хвостом и, не скрывая, залюбовался женой.
Пока мужа не было, Мусэ сходила к местной портнихе с принесенным накануне отрезом и вместо того, чтобы сшить замену своему совершенно истлевшему платью, заказала рубашку Кариму и штанишки Бури: - «Ведь в школу пойдет». Отец ее был учителем во всех классах местной школы.
Преподнеся жене лису и выпив сразу предложенную ему пиалу чая, Карим ушел на свою военную охоту и предложил проводить меня на место моей работы. Он усадил меня сзади себя на лошадь. Приятно было смотреть, с какой тоской они смотрели друг на друга, прощаясь.
«- Хорошая у меня жена?» - спросил он. Я сказала:
«- Просто чудесная, самая лучшая!».
«- Я ни разу не сказал ей дурного слова, а она мне только ласковые».

Я приехала на пункт уже под вечер. Слава Богу, все было на месте, а одноухий мальчик приехал и напек лепешек из теста, которое я перед бегством заквасила. На следующий день утром в землянке около котелка, в котором под крышкой лежало мясо, подаренное охотниками, я увидела змею. И, не долго думая, отрубила ее очковую голову топориком для подсочки фисташки.

Моей задачей на Бабатаге было определить, сколько листьев можно срывать с дерева без причинения вреда для ее роста и развития. Отобрав нужно количество модельных деревьев, мы с Абаем оборвали на них листья на четверть, половину и на всей кроне. До осени ободранные деревья снова полностью покрылись листвой. Но несколько деревьев все же засохли.

Со всех модельных деревьев отобрали образцы листьев и отослали в лабораторию. Там определили, что листья фисташки являются хорошим сырьем для получения дубильного вещества: кожа, обработанная этим веществом, может использоваться для подошвы. Но лист фисташки как дубильное сырье не был утвержден. Мой труд пропал даром.

Ценным осталось только воспоминание об увиденных красивых человеческих отношениях. Об этих прекрасных людях. Ведь ни одной книжки, ни одного фильма, ни одного спектакля в театре не видели они. Откуда же можно было научиться всем этим выражениям любви?! Все это было их, свое от самого сердца, без капли фальши и лести, и так ярко, так выразительно! Залюбуешься. Огромные миндалевидные черные глаза так ярко горели, а алые губы так трепетали, что без слов было понятно, что это значит. От него шел такой же любовный пыл, также с любовью смотрели его чудесные глаза. Все без грима, без искусства, от души.

Я была еще раз в Гаме с приехавшей на Бабатаг сотрудницей института. И все повторилось опять. Нас кормило все село и еще надавали продуктов с собой. На следующий год я приехала на Бабатаг специально за Бури. Всю зиму я подготавливала для его жизни у нас одежду, мебель, учебники. Поднявшись на гору, откуда я в прошлом году увидела мерцающие огни Гама, я к своему ужасу увидела лишь развалины нескольких бывших в Гаме домов, засыпанные землянки.

Жители Гамы куда-то переехали, а с ними и семья Карима. Я не заметила, как развернулся в моих руках сверток, и ветер унес платье, привезенное мною для Мусэ. Больше в этих местах я не бывала и о семье Карима узнать ничего не удалось. Только их яркая любовь осталась в моей памяти на всю жизнь.